Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]
— Я хочу видеть Антона, — сказала Ирина.
— Он сейчас спит, — пояснила Гнида, — проходите к бабушке, я поставлю чай, а сама пока посмотрю, что делает Антон.
Ирина села напротив Полины и заговорила:
— Что у вас нового?
— Я что–то себя чувствую неважно, — ответила Полина, — кости ломит и в глазах мутно. Надо еще чаю выпить, мне внучка такой замечательный чай из деревни привезла, — и Полина вылила остатки отравленного чая себе в чашку, — вам тоже травяного или заварите себе обычного из пакетика.
— Предпочту обычный, — сказала Ирина, — на меня деревенские травки очень плохо действуют.
— Что ж, — тогда возьмите чайник самостоятельно, я что то не могу за вами поухаживать, так неловко.
— Ничего страшного, — сказала Ирина и взяла с плиты чайник, достала чашку из мойки и заварила себе зеленый чай из пакетика.
Тем временем Полина уже допивала свой настой из трав:
— Сейчас попрошу Надю, чтобы заварила еще.
Тем временем Гнида подняла Антона и решила вести его на кухню. Вопрос только в том, как не допустить разговоров на колючую тему до того, как бабка отрубится навсегда.
Они вместе появились на кухни и Ирина ахнула, когда увидела Антона:
— Тоша, что с тобой, — воскликнула она увидев его похудевшее и постаревшее лицо.
— Ничего, — ответил он, — все со мной в порядке.
— Надя хотела кое–что всем нам сказать, — начала Полина прелюдию, которой Гнида боялась больше всего, — недавно открылась очень занятная вещь, и я хочу чтобы ты сама нам это рассказа…
Тут Полина потеряла сознание и свалилась со стула на пол. Антон бросился ее поднимать, а Ирина опустилась на колени и стала проверять ее на рефлексы:
— Судя по всему у нее что–то сердечное, — сказала Ирина щупая пульс, — ударов почти нет, замедляется.
— Бабушка, — завопила Гнида, — не оставляй меня.
— Ее надо в больницу, — сказал Антон, — и срочно!
— Я вызову скорую, — закричала Гнида, но Ирина ее прервала:
— Пока вы ее тут дождетесь, твоей бабушке уже ничего не нужно будет. Едем на моей машине, скорее!
Быстро собрав все вещи они бросились бегом к лифту, погрузили Полину в машину и поехали к ближайшей больнице:
— В Гласково поедешь? — спросил Антон.
— К черту Гласково, — ответила Ирина заводя машину, а сама наблюдала за Гнидой, сидевшей на заднем сидении рядом с Полиной, — лучше в нашу, центральную. Палату оплатим, зато вытащим ее с того света абсолютно точно.
Машина сорвалась с места, подняв в разные стороны брызги грязной воды, которые окатили грязно серый заборчик, окружавший мелкие посадки около подъезда. Сидящие у подъезда старушки взглядом проводили уехавший автомобиль. Ирина вела машину очень лихо, Антон даже удивился:
— Бабушка, — сказал он, — где ты так водить научилась?
— С вами поживешь еще столько, — не тому научишься, — сказала Ирина продолжая бросать косые взгляды на Гниду, — Наденька, а о чем ты нам должна была сказать?
— Какая разница, — сказала та в ответ, — я сейчас так напугана, что ничего и не вспомню вот так сразу.
Про себя Ирина подумала, что не будет сейчас усугублять положение, а просто помолчит, продолжая посматривать за Наденькой.
* * *Лучик света от шахтерских касок прорезал тьму гордеевского подвала. Воспользовавшись отлучкой Ирины и отсутствием Анастасии Соня и Женя решили проникнуть в подвал и порыться в подземном чулане, рассчитывая найти какие–нибудь интересности, которые бы пролили свет на загадочные убийства.
— Ты точно помнишь, что это здесь? — спросила полушепотом Соня.
— А почему шепотом то? — удивился Женя.
— Так темно!
— Нас тут все равно никто не слышит.
Сбоку раздался хлопок и что–то начало утробно шуршать и шуметь.
— Господи, — закричала Соня, — что это за страх?
— Это аэратор в оранжерее включился, — сказал Женя, — что удивительного.
— Звучит так, словно атомная война начинается!
— Солнце, а ты атомную войну где слушала?
— Не поверишь, но я как и ты люблю Kraftwerk.
— Ах, как же я мог это забыть.
И они стали в унисон друг другу насвистывать Radio — Aktivitat. Таким веселым способом они добрались до комнатки, где находился этот самый чулан:
— Скажи мне, муж мой будущий, — спросила Соня, — а почему здесь свет нельзя включить?
— Потому что все лампы давно сели. Их не меняли лет пять.
— А судя по следам на бетоне, — Соня опустила луч от каски себе под ноги, — тут кто–то ходил не так уж и давно.
— Ага, — рассмеялся Женя, — убийца прячется в чулане прямо под оранжереей, только почему мы его не видели тут ни разу? Странный он какой–то.
— Хватит меня пугать! — возмутилась Соня, — в чулане то есть свет?
— Должен быть, — ответил ей он, — я сюда лет пять не спускался. И еще бы десять не совался, если бы не твое болезненное любопытство.
— Не забывай, что ты меня поддержал, — сказала Соня.
Они вошли в чулан и Женя зажег свет — это было небольшое помещение пять на семь метров, с невысоким потолком и странным желто–красным освещением единственной лампой накаливания.
— Мрачное местечко, — выдала Соня.
Начался осмотр этой комнаты, в которой судя по всему кто–то бывал совсем недавно. Соня перебирала старые альбомы, книги, увидела небольшую кипу компакт–дисков, а под ней — очень красивая шкатулка, пластины которой были сделаны из агата:
— Женя, — смотри, опять агат!
Он подошел и взглянул на этот антиквариат. Потом открыл крышку и оба ахнули — шкатулка была битком набита кусочками агата — такими же, какие можно было отыскать в конвертах жертв:
— Замечательно, — ты посмотри на это, — сказал Женя, и показал Соне, что на внутренней стороне крышки улыбались три счастливых лица.
— Ты подумал о том же, о чем и я? — сказала Соня и вытащила фото, убрав его в карман, — вот и сошлась шарада, мне кажется.
— Поверить не могу.
— Спокойно, — сказала Соня и взяла пыльную книгу, — смотри–ка — гербарий.
— И что там на первой странице?
Соня перевернула страницу и обомлела:
— Гардения?
— Я думаю что дальше будет восковой плющ, дипладения и камелия.
Соня перевернула страницу, потом другую — теория, выдвинутая Женей была подтверждена:
— А что там дальше лежит? — поинтересовался он.
— А я и не знаю, что это за цветок, — она показала на большую красную кисть.
— Красивый цветок. Похоже на мединиллу, вот только у нас ее нет. Последняя в оранжерее сдохла лет пять назад, а новую не стали покупать.
— Там еще одна страница, — сказала Соня, — их всего шесть. Перевернуть?
— Да, — сказал Женя.
Соня перевернула страницу и застыла:
— Маранта?!
— Она самая, — сглотнул Женя, — подобной травой засажена вся комната Тимофея…
— Заберем отсюда шкатулку и гербарий. Их надо показать Андрею, — сказала Соня.
Выйдя из чулана они снова включили свои шлемы и Соня заметила, что следы на бетоне поворачивают влево и огибают чулан:
— Ты куда пошла? — спросил ее Женя, но Соня пошла по следу. Женя догнал ее и сказал, — ты с ума сошла?
— Смотри — ведь тут следы в обе стороны!
— И что? — там нет выхода.
— А давай проверим!
После пяти минут следования за следами они оказались в узком коридоре, который вскоре повернул вниз и через десять минут вывел их к небольшой дверце, открыв которую они увидели ночное небо над собой, закрытое решеткой колодца:
— Восхитительно, — сказала Соня, — а говорили, что в дом никто проникнуть не может.
Женя забрался наверх и без труда поднял решетку, осмотрелся и спустился назад:
— Парк, тот что от нас на север.
— Ты знал про этот тоннель?
— Нет, разумеется, — ответил Женя, — для меня это такое же открытие как и для тебя.
Они вернулись в тоннель, дошли до чулана и выбрались назад в дом. Соня собиралась спрятать гербарий и шкатулку у себя в комнате, потому пошла вперед. В гостиной сидел Андрей. Он читал какую–то книгу и слушал музыку — играла мрачная песня бразильского барда Паулинью Моски «Последний день» лирическй герой которой задавался вопросом — что ты ищешь, если наступает конец света, а ты сидишь и все еще веришь, что все изменится и приведет к лучшему.
— Оптимистичную музыку слушаешь, — сказал Женя.
— Музыка как музыка! А как вам подвал? — спросил Андрей отвлекшись от чтения.
— Темно, как и пять лет назад, когда мы туда с Тимкой из любопытства лазили.
— Нашли что–то?
— Угу, — кивнул Женя, — потом сам посмотришь, может узнаешь что.
Тут лицо Андрея резко изменилось и он схватился за левую руку. В глазах у него потемнело и он согнулся:
